В день, который приходит за мной

В день, который приходит за мной
И удаляется вдаль,
Мир до меня первозданно немой,
После меня – февраль.

Как эпилог для развития сил,
Как созревающий дух.
Тут ни при чём до ботоники-силл
Не доводящее рук.

«Главное можем» – и это не так:
Важное – плеск через нас!
Слушаю песни весенних атак
И пораженческий вальс.

Годы моей беззаветной борьбы
Вылились в кровь с молоком:
Я прибиваю табличечку «Быть»
Самым большим молотком.

/ / /

Наши дети повзрослеют, видимо, рано,
И вдохнут предвоенного горе – тумана,
И закусят разрывами или свеченьем,
И краюха горелая будет им венским печеньем.

Ты увидивши их не надейся и не обольщайся –
Просто дети стоят в ожидании детства и счастья.
Им приносят огонь и разрЫвные мины-патроны,
Наши дети горят как хоругви или иконы.

Заполняет огонь мир айфоновый и потолочный,
Надевает погон хлебопашец и даже молочник.
И летит в небеса не ядрёный, а ядерный выхлоп.
А у вас «бирюса», Киселёв и на совести «выкл.».

Мобилизация

Хотел же «быть, а не казаться» я:
Вот впереди мобилизация,
Вот «Гражданин, к вещам на выход»,
Ты – Ра’с аль Гул и Гордон КИхот,

Мочить «укроп» в весенней вазе
И с буквой «Зю» сидеть на базе,
Пустить ракеты (штук двенадцать)
И поле минное забацать.

Ты – поле для экспериментов:
Война, репрессии, импичмент.
Не до уроков и советов,
Не жалко ни людей, ни птичек.

Мы всё, конечно, расхерачем,
И танки, и друзей в фейсбуке.
– А что же всё, всё это значит…?
– Мобилизация, придурки.