/ / /

1.
Время идет по струне. Концентрация марта
снег, баррикады у Оперного театра
Пробки преодолены в городской черте
Харьков опять обстреляли. На 3-й неделе
сны, настроения, нервы уже на пределе
но неизвестно, каков этот самый предел
Лица соцсети, развалины давних историй
этот молчит, та выкладывает «Просто море…»
или такое «Грачи прилетели, народ!»
Кто-то мычит осторожно, ведет себя тихо
лайкнешь не то — не узнать бы потом фунта лиха
ведь непонятно, поди угадай чья возьмет
Да, угадай, что ж так плачут старухи и дети
кто под завалом, чье тело осталось в кювете
что у Zавистливой мраZи еще в голове
Но продолжается жизнь, между модой и кармой
в топе весенний фасон, Джавелин с Байрактаром
Vыродки или Zасранцы — унылое Г.
2.
Это архивы свободы, войны и огня
Тут мародера вязали к столбу на три дня
Ночью бомбили роддом и крыло больницы
Третья волна чемоданов и сгорбленных спин
а на восток — ветераны. Оставшись один
плачущий мальчик проходит контроль на границе
Это банальности зла, Ханна Арендт права
так убивают, и так высыхают слова
но, по законам зимы доползая до точки
смерть ничего не способна уже изменить
На берегу просто моря ребенок сидит
для баррикады мешок насыпает совочком

В Россию с любовью

Люди, алло! – говорю – это Красный Крест
красный от ужаса тех, кто еще не воскрес
и не воскреснет уже, ибо comme à la guerre
вы бы забрали своих усопших детей
вы бы укрыли их тканью в последний раз
поцеловали в то, что осталось от глаз
мне не управиться с ними – такие дела –
горы двухсотых, обрубки, тела, тела
Что говорят в ответ, мало что говорят
им не нужны тела этих бывших солдат
полусгоревших, без рук и без ног — не уйти –
это может нарушить их сон, аппетит
это угроза, уставиться бездне в глаза
что там, под веком у бездны, неужто слеза
ах, неужели развалины, черный дым
зеркало… Долго живи, умирай молодым