/ / /

Они сказали: «Крови здесь не много –
Смываемая краска и вода.
Представьте – вы на детском фестивале…»
И сразу я представил: молодёжь,
Во всех цветах на всех местах возможных,
По центру города бродила, не смущаясь,
И хохотала. Эх, в моём бы детстве,
В моём дворе… Да что там говорить —
За это бы немедля отлупили.

«Здесь всё считается. Не важно – по губам
Или по лбу вам кисточкой проводят,
Да можно хоть башмак слегка помыть…»
«Башмак? Ну да. Его бы не мешало».
«А если вы, к примеру, на больничном
Или в другую смену – все равно
Мы вас запишем. А потом объявим
По радио – аграрный институт
Всем коллективом ляпнулся. Нормально?»

И я подумал: «Суки, вашу мать!
Я тихий клерк. Я нанятый сотрудник
И делаю всегда, что говорят.
На лбу моём набиты дисциплина
И исполнительность. Но… Суки, вашу мать!»

…Я в детстве выступал на мехзаводе.
Восьмого мая. Было прекомично —
Ты маленький, а тут фронтовики.
Я им кричу: «Какие вы, ребята,
Все молодой (сильней кричу) народ!»
Но старики заплакали. А бывший
Военный летчик как-то резко стиснул
Свою соседку – тоже в орденах.

Ещё мне бабка вечно говорила,
Когда я шёл на детскую войну,
Чтоб я не вздумал целиться в живое –
Ни в червячка, ни в мышку, ни в кого.
Сама она не целилась, а ломом
Стучала между шпалами, чтоб мина
Рванула не под поездом военным,
Но лишь под комсомолкой в цвете лет.

А час назад мне позвонила Анька
Из Белой Церкви: «Мы в подвале, Саша!
По нам херачат изо всех стволов.
Ведь мы тут все, чего уж там, фашисты.
Когда бы нет – никто бы не херачил.
Но, Саша, ты же можешь повлиять?!»

Да, я могу. Я в очереди к бочке,
В которой крови… что-то там из пальца.
Я должен поддержать, соединиться
Со всеми. Быть лояльным, наконец!
И кстати, ведь никто не запрещает
Слегка маскировать своё участье,
Отшучиваться… Суки, вашу мать!