АЛЕКСАНДР ТАРАТАЙКО

/ / /

Уходит на войну
соседский мальчик Петя.
Поспели под волну
чужие сыновья:
рогатки, скутера,
турниры в Интернете
и вот она – пора
кровавого жнивья.

Он будет допоздна
хрипеть не под фанеру –
на то ему дана
короткая пора.
Осушит он графин
за город свой и веру –
обычный дворянин
с обычного двора.

Отец его, Тарас,
сидит у магазина,
со сфер опухших глаз
не смахивая соль.
Ревёт вторую ночь
соседка Валентина
и дрёму гонит прочь
осипший пёс Бемоль.


Непобедная весна

Седые дети, глухо топая,
в дома заходят без погон.
А по дворам весна недобрая
проносит карканье ворон.

Досрочно звания присвоены.
Широких плеч не режет кладь.
С войны домой вернулись воины –
чтоб жить и память истреблять.

Моя стезя теперь уж пройдена.
И крёстный внук почти подрос.
Зовёт его на подвиг Родина.
Но что есть подвиг? – вот вопрос.


Павлу Р. – русскому парню из Оренбурга

Намажу на сухарь остатки смальца,
ругнусь, как нехристь – в господа и в мать,
чтоб сердцу не позволить сомневаться,
когда наступит время убивать.

А время это, Паша, неизбежно –
и я другой, и ты уже не тот:
мне между глаз прицелишься прилежно,
а я тебе – оскалившись – в живот.

Вожди из нас потом героев слепят,
и, отрыгнув севрюжною икрой,
запьют шампанским трогательный лепет
за наш с тобой, Павлуша, упокой.

И скрытно – в целях мира и морали –
условятся в дальнейшем складно врать
о том, как мы геройски умирали
за то, за что не нужно умирать.

/ / /

Господи, спаси окоп друзей,
горсточку от прежнего состава,
в пыль на чахлой плоскости разбей
ненависть, которая достала.
Здесь у нас два с лихуем штыка.
Пять гранат на скомканное рыло.
В залежах – отбитые бока,
три клыка и табельное шило.
Катит воды Северский Донец.
Киснет бесприютно в луже скатка.
И какой предвидится конец –
больше не вопрос и не загадка.
Правнук Мао чешет жёлтый зоб –
видит весь Донбасс в китайских вишнях…
Господи, спаси хотя б окоп
с парой душ – сроднившихся и лишних.


/ / /

Как страшен час последнего итога,
когда не очевиден результат
и нет среди пособников ни Бога,
ни подвигом обманутых солдат.

А час пробьёт – иначе не бывало.
Задрают люки, вздёрнут пахана.
И вновь к тому же вечному началу
прибьётся покаянная страна.

И в той стране, где с кровью вытрут слюни
и молча примут пряники и кнут,
прочтут меня вменяемые люди
и что-то окончательно поймут.

П О Э Т Ы

П Р О Т И В

В О Й Н Ы