Песня об украинском барокко

Василю Махно

Например, живу себе в Кривом я Роге,
происходит жуть кривая и косая,
словно в зеркале чужом, страшусь циклопов,
местный житель «буки-буки» забодает,
а евреев там не то что не хватает.

Почему живу я там во сне кошмарном,
я там вовсе никогда и не бывала
и не знаю, где искать его на карте.
Бык с рогами к изобилию, сказали,
миф звериный, люди-волки и ведмеди.

Сказки древних, Зевсы, Ксерксы, Ариадны.
Женский страх, что притвориться может богом
или смертным и насильно обрюхатит,
по барашковым волнам корабль укатит,
и Европа уплывает, как корова, Мериме и Захер-махер.

/ / /

Вот я такой лихой весёлый
пропрозябавший на балконе
сорок второго этажа.
За мной, как в мультике, толпа
из облаков простынной рвани,
надутых шариков цыгане,
люд голопуз и голозад,
дрейфующий на льдине с пеной
на взбитых сливках, в толстом мыле
маркиз, Петрушек, париков
напудренных ЛюдовикОв.

Великое переселенье
народов-беженцев, шлея
в бинтах, в повязках, на протезах
скользят по небу, и рябит
от пятен солнца с ястребками.
Вьюки и блеянье овец,
смотри, из шелка тюбетейки,
папахи, паранджи летят
на фоне фрески Вознесенья,
на крышах Тьеполо в углах.

Реклама дирижаблем с пастой
огромным тюбиком висит
с бельгийским кружевом оружий
и млечным запахом детей,
растущих, годных к строевой,
«Вперед, товарищи, за мной!».

Вот бутафория трибуны.
Сквозь бедовые полевые
кухонные пары стряпни
и поварские колпаки
мне непонятных экзекуций
я партизаном в маскхалате,
в секрет назначенным дышать
и никого не выдавать.

Ребята, не еда ль за нами
оставлена в подкорке войн,
всех на убой. Сама завой.
Они узнАют, что шпионом
стою столбом у катафалков
(о, счастье гробовой доски!),
цветы и флаги за спиной,
снабженцем армии чужой
и рация моя со мной.