СЕМЁН КРАЙТМАН

/ / /

вдоль нежной полусонной синевы
поют дрозды,
и проблески листвы
сидят на ветках мартовских кораллов.
как-будто только что отделена
от света тьма,
от шума — тишина,
и вроде бы закончилась война.
– победой галлов?
– да, победой галлов.
– а море?
– море бьётся о скалу.
отбросив разговоры «ни к селу,
ни к городу», в шипение развалов
воды солёной вслушайся,
смотри
на пенку розоватую зари.
молчи слова
да Бога мастери
из всяческих подручных матерьялов.

/ / /

Михалыч поправляет ППШа.
загадочно гудит его душа,
качаясь в горнем троеперстном свете.
вот он выводит на крыльцо хохлов,
вбивает пулю в слякоть их голов
и слышит то ли звон колоколов,
то ль окрик: «береги патроны, Федя».
потом он ждёт, пока соборный взвод,
в избе девчушку взяв на хоровод,
напляшется.
потом идёт к кринИце.
в избе молчанье, будто кто отсёк
дитя от крика, тишина несёт
ребёнка на руках, ее трясет.
и только шёпот «Пушкин – наше всё»
стекает по губам
и пузырится.

/ / /

..на злобу дня,
а то ль на дня добро.
вот акварелью пОлно полотно.
морское и рассерженное что-то
на скалы сыплет пенную картечь,
гелиодор пытается протечь
сквозь облако.
украинская речь
слышна везде.
Кейсария.
суббота.
в порту битком,
нет места кораблям.
на гипподроме лошади стрекочут
копытами.
бьют волны по камням.
Великий Ирод
зарывает в почву
Аристобула, младшего,
за то, что
Аристобул продался москалям.
и птица лбом стучит в юго-восточный
весенний ветер,
в солнечную медь.
ударится, шарахнется, качнётся…
и вновь стучит, и пробует взлететь.
в конце концов ей это удаётся.

П О Э Т Ы

П Р О Т И В

В О Й Н Ы